Конфликт чести - Страница 86

– Конечно.

Господин дэа-Гаусс осторожно уселся и непривычной рукой обхватил детские плечи, позволив голове опуститься ему на плечо.

– Пойдемте, – резко приказал капитан полицейскому, стремительно шагая к двери. Тому пришлось догонять его бегом.

КАМЕРА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПОЛИЦЕЙСКОГО УЧАСТКА

ГОРОД КОРОНЫ, ТЕОФОЛИС

ЧАС ШУТОВ

Комната была безжалостно ярко освещена – так что даже теней в ней не осталось. В центре койки сжалась оборванная фигурка, сидящая скрестив ноги, обхватив руками свой пояс и положив голову на левое колено. Ее сотрясала мелкая непрерывная дрожь.

– Пошли, Мендоса! – резко окликнул полицейский, отпирая дверь камеры.

Несчастный комок даже не пошевелился.

Полицейский нервно облизнул губы и сделал новую попытку.

– Ну же, Мендоса! Твой босс пришел!

Никакой реакции.

Шан дотронулся до локтя полицейского.

– Оставьте нас. Я ее приведу.

Тот начал было отрицательно качать головой: губы уже приоткрылись, чтобы процитировать какое-нибудь бессмысленное правило.

– Идите! – Он усилил приказ отзвуком ярости.

Полицейский подскочил от неожиданности – и сбежал.

В Шане пылала раскаленная добела ярость – ярость клана Корвал. Он с трудом подавил ее, пригасил, спрятал до того момента, когда она сможет ему пригодиться. Успокоившись, он подошел к краю койки.

– Присцилла!

Она содрогнулась, и он чуть не задохнулся от боли. Снова взяв себя в руки, он присел рядом с ней на корточки, упершись руками в край матраца.

– Присцилла, это Шан.

– Шан… – В прерывистом шепоте слышалась обжигающая мука. – Шан, у меня не было времени проверить!

От ее боли у него перехватило горло – даже при том, что он оставался за защитным экраном. В следующую секунду он убрал защиту, соткав нить успокоения, любви…

И столкнулся с ужасом-желанием-томлением-горем-стыдом-любовью… С водоворотом чувств, острых до боли. Он ахнул и впился ногтями в матрац, стараясь отыскать ту нить, которую соткал для нее. Уцепившись за эту нить, он резкими рывками вернулся обратно – и с трудом призвал Стену.

Она стремительно встала на место – с такой силой, что у Присциллы вырвался стон, хотя она так и не подняла головы.

– Мой милый друг… – Он медленно разжал пальцы. – Присцилла, пожалуйста, посмотри на меня.

Она по-прежнему молчала и не двигалась – если не считать постоянной дрожи.

– Присцилла?

– Я… предпочту… поговорить… с вами. Пожалуйста, Шан… Они собираются… меня убить. Я… Вы не могли бы побыть со мной? Пожалуйста! Пока… за мной не придут. – Она судорожно вздохнула. – Вы… все время уходите…

Он заставил свой мозг работать, понять ее слова.

– Я уже был здесь, Присцилла?

– Кажется… да. Я… говорила с вами – пыталась сказать вам… Я пыталась… пыталась достичь асетилью, но вы были закрыты. И я попробовала… удержать вас, а вы ушли, и я подумала, что вы рассердились… – Она едва заметно пошевелилась, крепче сжав руки у себя на поясе. – Кама ее матра те эзо ми…

Это была синтийская речь. Он терял ее – и не мог действовать, не осмеливался выйти из-за Стены. Сотрясаясь от дрожи, он протянул руку и погладил растрепанные кудри.

– Присцилла, пожалуйста, посмотри на меня! Я понимаю, что не слишком радую взор, но ты же не захочешь меня обидеть!

Она ничем не показала, что слышит его. Но потом медленно, почти неуклюже она распрямилась и села прямо, обхватив правую руку левой. На испачканном измученном личике угольно-черные глаза казались бездонными.

Он улыбнулся и перенес руку с ее головы на колено.

– Спасибо. А теперь, раз у меня появилась такая склонность то появляться, то растворяться… Дай мне твою руку, Присцилла.

Ей понадобилась почти минута на то, чтобы сделать требуемый жест, но она все-таки протянула ему дрожащую левую руку.

– Хорошо. – Он стянул со своего пальца кольцо мастера и надел его ей на большой палец, где оно все равно держалось не очень прочно. – Если ты вдруг обнаружишь, что я снова исчез, заметь, что на тебе мое кольцо. Я должен буду вернуться хотя бы ради него, правда?

Она подумала над этими словами.

– Да.

Он вздохнул, легко удерживая ее руку.

– Какое я чудовище! Удивительно, что ты вообще даришь мне свою дружбу, Присцилла. Я поражаюсь тебе. Что у тебя с рукой?

– Обожгла.

– Бросала огненные шары?

Она сильно вздрогнула. Его пальцы слегка сжались на ее руке, и она снова расслабилась, облизнув губы.

– Да. Я… не привыкла… бросать огненные шары.

– Еще бы! Ты в силах идти?

– Да.

– Вот и хорошо. – Он встал. – Тогда пойдем.

Она недоуменно посмотрела на него, и рука, которую он держал, дернулась.

– Пойдем куда?

– На «Долг». Ты ранена, и устала, и тебя тошнит. И я устал, и господин дэа-Гаусс устал, и даже Горди устал. – Он широко улыбнулся. – Начальник порта тоже устала, но она с нами не пойдет.

Она попыталась высвободить руку. Он ей не позволил.

– Я не могу.

Он нахмурился:

– Не можешь?

– Шан… – У нее на глазах показались слезы, потом перелились через край и проложили дорожки на щеках. – Шан, я убила Дагмар!

– Да, я знаю.

Наклонившись, чтобы взять ее вторую руку, он обнаружил, что ее лицо так близко, что он мог бы прижаться щекой к ее щеке. «Присцилла, я тебя люблю…» Он с трудом справился с чувствами и нашел в себе силы говорить с ней мягко.

– Мне очень жаль, Присцилла. До этого не должно было дойти. У тебя не должно было возникнуть такой необходимости. Прости, я плохо о тебе заботился.

– Ты сказал…

– Я сказал «никаких убийц», будь проклят мой язык! Но самозащита – это не убийство, как и защита жизни друга. – Он резко вздохнул, пытаясь избавиться от самой острой боли. – Пожалуйста, Присцилла, ради той дружбы, которая есть между нами – разреши мне увести тебя на «Долг». Тебе нужны забота, исцеление, кров, под которым ты могла бы спать. Когда ты поправишься, я лично отведу тебя туда, куда ты пожелаешь. Позволь мне помочь тебе.